На Крещенье ударил мороз.
Опустели дворы, переулки.
Ветер щиплет ресницы до слез
На минутной случайной прогулке.
Только в небо направишь свой взгляд –
Снегопад, словопад, стихопад.
Вдруг затих прежний шум, маета.
В полумраке сверкает реклама.
Небо синие сжало уста
Над старинным отстроенным храмом.
И маршрутки снуют по дорогам,
Что ведут, к сожаленью, не к Богу.
Спит и видит отстроенный храм:
Небо льдом в этот вечер покрылось.
И за что от Всевышнего нам
Этот дар – или эта немилость?
Иордань надо в небе рубить,
Чтобы солнце смогли мы крестить.
А в домах – теснота, суета.
Пахнет хвоей неубранных елок.
Стол накрыт в честь крещенья Христа,
И собрался почти весь поселок.
Так и тянет беседы вести
О судьбе, о житейском пути.
Не желая склонять головы,
Вновь заводим мы дерзкие речи:
Все мы, в сущности, чьи-то предтечи,
Только чьи – мы не знаем, увы...
Слово за слово – и в диалог
Незаметно вступает сам Бог.
Он вступает неслышно, как снег,
Осыпает слова белой пылью…
Белым-белым вдруг станет навек
Сердце, что было тронуто гнилью.
И в простых покаянных словах –
Белых звездочек тающий прах.
Но кончается праздничный день,
И расходятся гости все тише.
Город спит, и тяжелая лень
Не дает нам сквозь дрему услышать:
В старый дом, где мертво и темно,
Белый голубь стучится в окно.