Моё внимание к издаваемому в Омске международному литературному журналу «Менестрель» привлекло то, что его автор, главный редактор, художник и корректор Андрей Козырев – человек не бездарный. Доказательство тому – не силлаботоника, а верлибры Козырева, опубликованные в сборнике молодых писателей «Можно коснуться неба» (Омск, 2012), ёмкие, сжатые, мелодичные, с разнообразными ритмическими рисунками:
Любовь уходит,
как самолёт,
взмывающий в небо.
За ним
Остаётся след –
белый дым стихов.
Этим следом
небосвод разрезан
на две половины…
Он соединится снова,
только когда
от любви не останется и следа…
Козырев – редактор невнимательный (качество набора и вёрстки во втором номере «Менестреля» – отвратительное, впрочем, «Вольный лист» в этом отношении не лучше, а о таком курьёзе, как макеты литературного журнала ОмГУ «Пилигрим», и говорить не хочется). Но Андрей Козырев, если судить по моей с ним переписке, прочитал великое множество книг классиков и современников и самостоятельно выработал свою эстетику, которая привела его к редакторским удачам.
1. Стремление к идеальной поэзии
Опубликованные во втором № «Менестреля» классические (не традиционные, а именно классические!) сочинения юной Марии Малиновской, автора «Литературной газеты», импонируют мне прозрачностью: они сложные, но в меру. Достигается эта прозрачность использованием традиционных слов и выражений. В приведённом ниже стихотворении такие слова и выражения служат для создания образа любителя острых ощущений – молодого человека, живущего опасно. За связь с ним ожидает кара – от не принимающих его представителей стада (термин Ф. Ницше). В наши дни, когда человечество вступает в эпоху чудовищного интеллектуального неравенства, образ, созданный Марией Малиновской, актуален.
Я затея твоя во плоти.
Воплоти! А расплатимся оба!
Затаюсь у тебя на груди,
Проберу холоднее озноба.
Неизбывнее страха пройму
И обдам сладострастнее жара,
Оставаясь подвластна уму,
В чём, увы, и затея, и кара.
Одно из напечатанных во втором номере журнала стихотворений Веры Зубаревой, президента Объединения русских литераторов Америки (ОРЛИТА), стОит читать только ради начального образа, но это не так уж и мало… Берутся традиционные понятия: «Новый год», «колючий», «подступить, словно комок к горлу». А в итоге получается то, чего больше нет ни у кого из известных автору данной рецензии: «Новый год подступает ко мне, / Словно к горлу колючий комок».
Омичка Виктория Сенькина («Менестрель», 2013, № 2):
На дальней улице гроза,
Озоном пахнет остро, пряно.
И обожжённые глаза
Взглянули на меня с экрана.
И с этой болью боль моя
Слилась созвучно воедино.
Почти не замечаю я,
Как открываются глубины.
Так зримо выхватит огонь
На миг из тьмы фрагмент картины,
И линий жизни на ладонь
Ложится путь простой и длинный.
А за окошком встала ночь
И не спеша часы считает.
Я не могу ничем помочь
Тем, кто сейчас вдали страдает.
Моё участье ни к чему,
Не станет легче или проще.
Я ощущаю эту тьму,
Такую мягкую на ощупь…
И время замедляет ход,
Тьма скрадывает силуэты.
И кажется, весь мир живёт
Лишь ожиданием рассвета…
Обычные слова, словосочетания, фразы, но нельзя не отметить сложное сочетание изображённых здесь эмоций, «диалектику души», необходимую для осмысления универсума в тексте о сострадании. Проследим эту диалектику. Любование природой (ощущение мировой гармонии) – контрастирующий с ним образ человеческой боли – слова, выражающие сострадание – установка на широкий охват действительности – образ сострадания в строках 11 и 12 – а дальше контраст: универсум гармоничен («Я ощущаю эту тьму, / Такую мягкую на ощупь…») и дисгармоничен (на разлад указывают все оставшиеся компоненты). Итог: сострадание пробуждает от ощущения мировой гармонии, но не отменяет её…
Комбинирование традиционных элементов не удалось омичу Игорю Хохлову в разочаровавшей меня подборке «Пусть погодит восход» (напечатана там же), состоящей из не простых, а примитивных (в принципе) стихотворений. О ней можно отозваться фразой, приписываемой уральскому поэту Борису Рыжему: «Рифмы там есть, а стихов нет». Да и рифмы не всегда есть. «Разве – бра свет» – находка, но «ты – черты» – отнюдь не XXI век. Есть тексты, которые пишутся просто для себя, или просто для друзей, или просто для любимого человека, но не для публики:
Твоё имя меня прошивает навылет,
даже если в контексте – другая, не ты,
и не вздрогнуть, не сжаться, поверь, я не в силе –
это в памяти снова всплывают черты,
это – снова салют, хоть корабль мой потоплен,
это – снова в атаку, плевать, что без сил!..
Усмехается кто-то: «Зачем эти вопли?».
Усмехаюсь над ним я – он так не любил.
Знаю, правда, что ты не любила нисколько,
не полюбишь и впредь – хоть гадай, не гадай –
не поможет психолог, целитель, астролог –
только рифму подскажет. Беру: «Никогда».
Всё же Хохлов погоды в «Менестреле» не испортил. В журнале Козырева не стыдно публиковаться. Особенностью стихотворных подборок Марии Малиновской, Виктории Сенькиной, Веры Зубаревой является умелое комбинирование традиционных понятий. На страницах «Менестреля» совершается преображение языка.
2. «Менестрель» как скандальный журнал
По мнению Андрея Козырева, «Вольный лист» быстро приобрёл скандальную известность. Я не стану поднимать вопрос о том, так ли это на самом деле, и вопрос о том, чья это беда (в XXI-то веке!) – нашей редакции или некоторых наших читателей, потому что ничего скандального в «Вольном листе» нет. Скажу только следующее: «Менестрель», если на него посмотреть глазами человека злонамеренного или зашоренного, окажется тоже провокационным. Я был скандализирован несколькими моментами.
1. Согласно размещённой в конце номера «Хронике литературной жизни Омска», 26. 02. 2013 в музее имени Достоевского прошла научная (!) конференция «Современная омская литература: состояние и перспективы». Разбираемый «Менестрель» публикует представленные на ней доклады, содержащие недопустимые в науке расплывчатые слова и выражения. Из работы некоего Вайнермана, профессора (!) Российской академии естествознания (!)
«строки, лёгшие на сердце сразу, ещё при беглом знакомстве»
«добротная литература»
«тема остаётся свежей»
«поэтически сильные подборки»
«весьма «вкусные» и удивительные публикации»
«живая проза»
«поэтическая часть – прекрасна! Прозаическая часть - удивительна».
Позвольте «детский» вопрос: а что всё перечисленное значит? Вы хоть что-нибудь поняли? «Добротная литература» – это какая литература? А чем живая проза отличается от мёртвой? Извините, но статья Вайнермана ««Менестрель» шагает по планете» – не уровень научной конференции, пусть даже омской, пусть даже в музее имени Достоевского. Данная работа – школьная самодеятельность дурного пошиба. Не могу я закрыть глаза и на выпад Вайнермана против эскапизма: «В журнале нет никаких киберпанков, никакого фэнтези, ничего, что уводит от мира (не важно, по каким причинам), ничего, что предлагает обыденной жизни другую, расцвеченную, книжную и никакого отношения не имеющую ни к прошлому, ни к настоящему, ни к будущему». Киберпанк и фэнтези мне совершенно безразличны, пусть о них говорят что угодно, но кто бросит камень в Фёдора Сологуба, классика русской литературы?
А вот слова и выражения с нечёткой семантикой из однополосной рецензии Ольги ОʹНил «Обзор альманаха «Точка зрения»». Слава Богу, эта писательница – не профессор.
«многогранность восприятия мира»
«блестяще»
«широкий спектр литературных жанров»
«мягкая лиричная поэзия»
«глубокая философская проза»
«познавательное эссе»
«Яркими нитями метафор прошиты лоскуты тёплой поэзии, очень настроенческой и живой»
Как видим, слог вещицы Ольги ОʹНил – с одной стороны – «округлый», с другой – «загибательный».
Статья профессора (!) Николая Хилько «Дорогой пилигримов» основана на слепой вере в мораль, причём в какую именно – Бог весть. Доклад содержит ничем не обоснованный выпад против неформалов и, опять же, неточные понятия: «нравственная культура», «яркие статьи».
Добавлю, что работы Дмитрия Соснова и Серафимы Орловой были представлены на конференции по недоразумению: нет в них анализа художественных текстов. Если уж конференция посвящена литературе, то и нужно заниматься – литературой, хотя никто не мешает говорить при этом о каких-то связанных с изящной словесностью делах.
2. «Поэзия меня не предавала» – можно прочесть у Дмитрия Соснова в антологии одного стихотворения («Менестрель», 2013, № 2). Не предавала она и Андрея Козырева. Но у него ещё есть шансы предать поэзию. Упомянутая выше «Хроника литературной (!) жизни Омска» претендует на объективность: сказано о Союзе российских писателей, о Союзе писателей России, не обделены вниманием альтернативные издания («Тарские ворота», «Иртышъ – Омь», «Чаша»). Но, должен заметить, в Омске фактически существует третья писательская организация – это коллектив журнала «Вольный лист». У нас тоже выходят книги, проводятся конкурсы, презентации, концерты, творческие вечера, «квартирники»…
В апреле 2013-го года вышел прозаический сборник Игоря Федоровского «3D».
Почему в хронике ничего о нас не сказано? На страницах «Менестреля» совершается самое настоящее преступление.
И почему в биобиблиографической справке о Серафиме Орловой не упомянут «Вольный лист» – издание, открывшее ей дорогу в большую литературу? Справку составляла не С. Орлова? Или этот автор так решил «отблагодарить» «Вольный лист» и его редактора? Замечу, что наш журнал упомянут в сведениях об Александре Петрове и Игоре Хохлове.
Отвечайте, господа хорошие, за своё молчание.
3. Не оставили меня равнодушным и славословия Колчаку, написанные москвичом (!) Ильёй Рагулиным в литературоведческой вообще-то работе «Звезда полей»: «Вспоминается трагическая и глубоко запавшая в память народа кончина славного адмирала и великого патриота России […], по преданиям, очень любившего петь романс «Гори, гори, моя звезда»». По сравнению с ними статьи Анастасии Орловой о скинхедах и о криминальном бизнесе – просто невинные. Информации о Колчаке в наши дни предостаточно. Хотя бы потрудитесь выяснить, что при правлении так называемого великого патриота России стало с экономикой Урала, Сибири и Дальнего Востока. А я хочу напомнить С. Орловой её же собственные слова: ««красный террор» отнял жизней […] больше, чем «белый», – около двух – трёх миллионов, в то время как «белый» – примерно один миллион. Но оправдания нет ни тем, ни другим: один миллион или два – всё равно бесчеловечно и жестоко» (газета «Омский университет» от 16. 11. 2007, статья С. Орловой «Пусть это не вернётся»). Что же получается – цена слов о бесчеловечности – копейка в базарный день?
Говорить о недостатках журнала А. Козырева можно и нужно. Но «Менестрель» – не скандальное издание. Ведь в нём есть стремление к идеальной поэзии…
|