Новое большое произведение известного поэта и прозаика Андрея Козырева – роман «Паутина» – привлекает внимание читателя оригинальностью композиции и насыщенностью сюжета. В нем причудливо переплетаются и художественный вымысел автора, и его личный, подчас суровый опыт.
И название выбрано не случайно, в нем – весьма ёмкий образ «паутины» человеческой судьбы, в которой, как нити, переплетаются совершенно разнородные события из жизни героев книги – Героев Нашего Времени.
Перед нашими глазами проходит весь спектр характеров «Свинцового века» русской поэзии, русской жизни, – неприкаянные поэты, бюрократы-философы, бандиты, их жертвы, бунтари и приспособленцы, министры, эмигранты и нищие, столица, эмиграция и деревня, и все это – на временном отрезке в 40 лет, от «застоя» семидесятых до крымских событий недавнего прошлого… И сквозь паутину этих апокалиптических образов автор проводит главного героя, «лишнего человека», «метафизического Бродягу» – Илью Крапивникова, постоянно сопровождаемого, как дюреровский рыцарь, Дьяволом (носящим литературную фамилию Гофман) и Смертью (духовно мертвым Рудницким).
Начиная с детских лет, пропитанных глубинными, можно сказать, метафизическими переживаниями, «механизм по имени Я», как говорит позже главный герой, Илья Крапивников, «работает исправно», впитывая в себя разноуровневые реалии жизни. Вот детский дом, вот студенческие годы, которые, наверное, и формируют душу человека на всю оставшуюся жизнь… Немало интересных находок можно обнаружить при описании кружка молодых философов, одно сравнение его руководителя профессора Глинского с филином говорит о глубине образного мышления автора. Ведь действительно, философы зачастую задумываются над каким-нибудь умозаключением, как будто засыпая для мира, а потом неожиданно «ухают» над какой-то истиной, поражая людей на века вперёд. К тому же филин считается птицей мудрости…
И пирожок с опилками, которым друзья - «любомудры» решили проверить Крапивникова, – тоже верно подмеченная деталь, взятая из весьма своеобычного студенческого юмора, основанного, между тем, на безупречном знании классической литературы (аналогичный эпизод имел место быть в юности М.Ю.Лермонтова). Но - что поделать герою, как замечают его оппоненты, если тонко чувствующую душу Илье негде больше излить? И приходиться терпеть такой стиль общения дальше, а конфликт кончается «не взрывом, а всхлипом». Кстати, здесь снова отмечаю тонкий психологизм автора, отлично чувствующего язык и культуру той среды, о которой идёт речь. Данная цитата отсылает читателя к поэмам Т.С.Элиота, а через них – к философии «потерянного поколения»…
Интересны вкрапления стихов Ильи Крапивникова, хорошо вошедшие в ткань произведения. Приведу только одну цитату, точно охватившую, наверное, все мыслеформы юности, характерные не только для этого «героя нашего времени»:
А потом, не боясь, что понизит судьба нам отметку,
Словно в классы, играли и прыгали с клетки на клетку:
Из мальчишества – в зрелость, от счастья – к прозренью и плачу,
От него – кто в запой, кто-то – в бизнес, кто – в храм, кто – на дачу…
Ну, кто из нас не вспомнит собственные метания, пережитые на границе между юностью и возмужанием?
Характерно описана и «богемность» обстановки авангардного спектакля «Вавилонская яма» (яма вместо башни – интересная метафора «Нового Вавилона» Свинцового века), полупьяная оргия на банкете, желание молодого поэта сорвать творческое состязание литераторов, поучаствовать в котором он не смог, вследствие вполне «литературной причины» - неумного и неумелого употребления спиртного. «Вечер был испорчен, карьера Ильи – тоже» - емко говорит автор. Но что молодому поэту карьера, когда его провожает молодая очаровательная девушка? Вот и идут признания в любви вместо виноватого «извините…», которое последует только наутро, после протрезвления. И монолог перед Леночкой Игумновой, в котором проштрафившийся поэт умело переходит от «обмеления воли» к тому, чтобы его «за настоящее» уважали, впечатляет. И вполне логично, что вместо того, чтобы смертельно рассердиться, девушка нежно закрывает ему рот своей ладошкой, замечая, что «всё уже сказано».
И всё, – вполне понятна логическая цепочка, от уголька в ладони Ильи до смятого фужера в ладони Лены, доказавшая, что вспыхнувшая любовь позволяет стерпеть любую боль.
И это показывают дальнейшие события, когда дочь влиятельных родителей, имеющая к тому же родственника с министерской должностью, открыто встречается с нищим преподавателем в школе для трудных подростков, уходящим оттуда из-за того, что «не может учить людей, самому учиться надо».
И всё дальнейшее повествование показывает, как учился жизни Илья Крапивников, через какие нити паутины прошёл он до конца земного пути.
И школа эта выпала на суровые годы, переломные для русской истории. Годы крушения и апокалипсических потрясений: «Ибо прежнее прошло…». Поэтому многие герои романа уходят из жизни тяжёло и трагично, пройдя, что называется, все круги земного ада (недаром три части книги названы автором «кругами»). В сюжет органично вплавляются мистические картины сотворения мира и конца времен, превращая реалистически выписанное повествование в апокалиптическую символистскую притчу. Но «времена не выбирают, в них живут и умирают» – эта строчка классика как нельзя подходит к роману, о котором идёт речь.
А на вопрос: «Как и почему это происходит?» каждый прочитавший произведение, видимо, ответит по-своему. Благо – ключи к этим ответам имеются. По роману автором расставлено множество «зеркал», отражающих главных героев и события, показывающих их с новых граней. Это – и стихи, и дневниковые записи героев, и их мистические видения, и многочисленные авторские отступления… Такая система вызывает в памяти знаменитые «зеркала Козырева», с помощью которых можно управлять движением времени…
Зеркальная реальность романа многомерна. Поэтому «Паутину» приятно и одновременно трудно читать. Приятно – потому что написана она хорошим русским языком, от которого многие уже отвыкли. Трудно – поскольку сравнительно небольшой для романа литературный объём настолько насыщен событиями и своеобразными оборотами речи, неожиданными ассоциациями, что приходиться вспоминать всё или почти всё, что мы знаем по истории и литературе прошлого и даже позапрошлого века.
Но, как известно, наша земная жизнь – школа перед вечной, а каждый встретившийся в ней человек, каким бы он ни был, является нашим учителем. Как впрочем, и все герои «Паутины» – друг для друга…
Наверное, в этом глубинно-философском аспекте обучения жизни и заключается главная ценность романа Андрея Козырева «Паутина».
Дмитрий Соснов,
поэт, зам. главного редактора
журнала «Литературный ковчег».
23.05.15 Зелёная Падь.
|